Цензор и Лев Толстой

Мало кто знает, что цензура в царской России не щадила ни кого, от ее рук пострадали очень многие писатели в том числе и граф Лев Николаевич Толстой. Первые произведения  Льва Николаевича цензура особо не трогала, но уже в его «Севастопольских рассказах» цензор А.В. Никитенко стал делать незначительные правки.
С каждым новым произведением Лев Николаевич Толстой все более и более ощущал железную хватку цензуры, так в его повести «Казаки» Никитенко «вымарал четверть текста, ссылаясь на циркуляр графа Уварова о недопустимости разглашения государственных секретов, в том числе и расположение, название, численность войск Российской армии»
Сначала Льва Николаевича это забавило, но со временем стало не просто надоедать, а раздражать, о чем он писал своим друзьям «Так бы и удавил этого цензора, который вымарывает мои труды, давшиеся мне нелегким трудом и непомерным напряжением мозга. Все то, что я пишу в течение нескольких лет, холю, лелею и взращиваю, доводя до совершенства, все это уничтожается взмахом пера в течение нескольких минут…»
Раздражение Толстого достигло высшей степени накала, когда въедливый цензор Никитенко вымарал в его романе «Семейное счастье» 30% текста, а рассказ «Три смерти» просто не пропустил в печать. Лев Николаевич поклялся отомстить Никитенко и избрал изощренный способ мести. Он специально стал писать огромные романы, что бы подорвать здоровье цензора, путем «излишнего напряжения ума».
Нельзя сказать, что А.В. Никитенко был глупым и необразованным человеком, наоборот  он был грамотным и образованным человеком. Ведь по распоряжению царя Николая I цензорами могли быть назначены «только чиновники, получившие образование в высших учебных заведениях или иными способами приобретшие основные сведения в науках» и должны быть «при том достаточно ознакомлены с историческим развитием и современным движением отечественной или иностранной словесности, смотря по назначению каждого». При всем при этом скромный труженик цензуры А.В. Никитенко полностью отдавался работе, о чем свидетельствует его прошение об четырех месячном отпуске: «Усиленная деятельность и труды с некоторого времени начали оказывать печальное влияние на мое здоровье. Я беден и существую с семейством моим одними моими трудами. Если у меня будет вычтено за время моего отсутствия жалованье, то, конечно, я не в состоянии воспользоваться единственным средством к моему выздоровлению». Это прошение было подано графу Уварову после двух месячной работы Никитенко над восьми томным  романом Л. Н. Толстого «Война и Мир». Въедливый цензор удалил 51% текста автора. Уваров очень ценил Никитенко как отличного специалиста и предоставил ему отпуск, да еще и жалование увеличил.
Но, Лев Николаевич не успокоился и уже следующим своим романом добил несчастного цензора. Роман «Анна Каренина» был написан в трех томах!
В 1877 году цензор Никитенко честно выполнил свой долг, вычеркнул из романа все непристойные сцены с доскональным описанием происходящего и непотребные выражения с дальнейшими философскими рассуждениями о жизни.
Лев Николаевич писал Н. Н. Страхову (издателю) «этот невменяемый цензор (Никитенко) полностью вычеркнул из концовки романа несколько глав. Две главы, в которых я досконально описал паровоз со всеми его царапинами и сколами, со всеми его сцепками и вагонами можно было бы и простить, но пять глав с описанием машиниста и его помощника, а так же пассажиров находящихся в вагонах это уже слишком…»
   Такой титанический труд окончательно подорвал здоровье Никитенко и через пару месяцев он скончался от разжижения мозга в психиатрической больнице. Похоронили его за счет государства, как служащего сложившего голову на государственной службе. Так завершилась невидимая глазу простого обывателя борьба между цензурой и гением русской литературы Л.Н. Толстым.
К сожалению, памятник А.В. Никитенко, установленный по приказу графа Уварова, не сохранился, и возложить цветы к незаметному герою русской литературы, который своим самопожертвованием спас многие поколения школьников от изучения восьми томов «Войны и Мира» и трехтомного романа «Анна Каренина» нет возможности.
 
(И. С. Иванищенский)