День согласия

Мне праздность близка, но геройство мне ближе, 
И, время когда стало смутным весьма, 
Я в Нижний подался, прослышав, что в Нижнем 
Собрал ополчение Минин Кузьма. 


Кузьма, между тем, пребывал в беспокойстве. 
Сказал мне, над картой России склонясь: 
– Герой – хорошо, но народному войску 
Нужóн предводитель, желательно, князь. 


Я сходу: 
– Пожарский! России он верен, 
Харизма, к тому ж, у него одного. 
Пошли мы с Кузьмою к Пожарскому в терем, 
Сказать, дескать, выбор наш пал на него. 


Горюя на кухне о судьбах России, 
По русской привычке князь горькую пил, 
И нам отказал, сколько мы ни просили, 
Спустить волкодава грозился с цепи.   


Тут Минин вспылил: 
– Ах ты, кровь голубая! 
Почто на посланцев народа кричишь? 
Смелее тебя нынче баба любая, 
Ты, коли струхнул, так лежи на печи! 


Пожарский лицом, словно площадь, стал красен: 
– Да как ты посмел! Негодяй! Сукин сын! 
А Минин спокойно: 
– Что, княже, согласен? 
Ну вот и прекрасненько. Сверим часы. 


Стремительность марша – основа успеха, 
Любой подтвердит, кто хоть раз воевал. 
Пешком топать долго, поэтому ехать 
Задумали поездом «Нижний – Москва». 


Князь начал чудить: 
– Не поеду я с вами, 
Портяночный запах введёт меня в грусть. 
Борис Годунов мне пожаловал «Хаммер» 
С водителем вместе. Без вас доберусь. 


Что поездом лучше, то жизнь доказала, 
Быстрее доехало войско тогда. 
В кафе завалились мы возле вокзала 
И принялись князя Пожарского ждать. 


А князя всё нет. Неужели убило? 
От мысли такой изменившись в лице, 
Кузьма взялся князю звонить на мобилу – 
Узнал, что он в пробке на Третьем кольце.   


Час пик. Надо было нам что-то придумать, 
Чтоб темп не терять. Поступили хитрó: 
Князь пешим порядком отправился к ГУМу, 
Кузьма, я и войско спустились в метро. 


Что пробки и там, объяснять я не стану.
Когда добрались, чертыхаясь и злясь,
Наш князь в центре ГУМа сидел у фонтана
И план разрабатывал штурма Кремля.


На приступ решили идти в две колонны, 
Построились, жаждая ратных трудов, 
Одна – возле церкви Казанской иконы, 
Другая – у Средних торговых рядов. 


– Кузьма, – говорю, – князь, давайте попроще. 
Зачем ополченцев губить, молодцов? 
В Москве есть, я знаю, Болотная площадь, 
Поляков туда, да и дело с концом. 


Смеялись они надо мной до икоты, 
Сквозь смех мне сказали такие слова: 
– К чему заменитель? Веди их в болота! 
Ты ж это умеешь, флаг в руки, Иван! 


Меня на «слабó» взять несложно, ей-Богу. 
Готов я на подвиг без мыслей о мзде. 
Взглянув в календарь, оживился немного: 
Есть шанс, потому что Согласия день! 


Решил я, что действовать буду нахрапом. 
Залез для солидности на Мавзолей, 
Поляки кричат: 
– Заходи, сиволапый, 
Получишь от нас полновесных люлéй! 


– Что лыбитесь, – им говорю, – идиоты? 
Под стенами холодно нам в октябре. 
Пускайте нас в Кремль и ступайте в болота, 
И шибче давайте. Понятно, пся крев? 


Поляки, узнав меня, враз зарыдали, 
Но мне не смогли отказать в ерунде, 
И, малость подумав, согласие дали. 
А что было делать? Согласия день! 


Ушло ополчение, сделав работу, 
Торжественным маршем на Курский вокзал, 
Поляки без слов потащились в болота. 
А как же иначе? Сусанин сказал! 


Предвижу, что спросит придирчивый кто-то: 
– Ты сам-то где был, Ваня? Что за фигня? 
Неужто не вёл ты поляков в болота? 
Представьте, дорогу нашли без меня.