Ухаживание реликтовых гоминоидов в условиях средней широты

Когда Гриня увидел йети, он первым делом заорал от страха. Вторым делом он заорал еще раз, а третьим – хотел сбежать, но потратил время на первые два. Кулачище, размером с кокос и такой же волосатый, прилетел Григорию в лоб и погасил свет.
Очнулся парень в пещере.  Где-то капала вода. Или чья-то кровь. А скупой огонь небольшого костерка выхватывал из темноты исполинскую фигуру. Пахло от нее хуже, чем от сыра камамбер. Нора скунса и подмышка бомжа тоже не выдерживали конкуренции. Гриня никогда не видел йети, но как-то сразу понял, что это оно и есть.
Григорий посмотрел на часы, но, кроме волос на руке и комариного укуса, ничего не разглядел. Не увидел он также и штанов, трусов, носков, ключей от дома, аварийного презерватива и прочих предметов одежды. В общем, (дамы, отвернитесь), Гриня лежал абсолютно голый! В присутствии постороннего человека (снежного)!!! Возможно, голодного (на ласки)!!! Не исключено, с бицепсом шестьдесят сантиметров (длина окружности)!!! (Подкиньте мне восклицательных знаков – мои кончаются).
К счастью, когда огонь разгорелся, выяснилось, что перед ним самочка. Еще выяснилось, что она хочет любви. А также, что у снежных баб принято самцов соблазнять путем удара в челюсть. Гриня, конечно, всяких видал. Но тут его сомнение взяло. Не в курсах Гриня был йетиных обычаев. Может они самца после акта сжирают, тогда что?  
В общем, наш герой взял самоотвод, попытавшись уползти вглубь пещеры. Чудище осталось недовольно и чуток дернуло его за пятку. Грине показалось, что от этого чутка нога осталась в руке у дамы, причем вместе с позвоночником.
— Отстань, подруга! – попросил Григорий. – Не видишь, у меня голова болит?!
Йети снова намекнула на секс, чуть не сломав Грине всё.
— Да ты обалдела, тварь лесная? – возопил он. – Ты себя в зеркало видела?
А та только гыгыкает, да милого дружка к себе подтаскивает, чаровница мохнорылая.
Ударил тут Грине адреналин в голову. А может еще что. Собрал он все свои силы в одно место, да как дернул сквозь все преграды к реке.
Все преграды в лице самки йети дернули за ним.
Вырвавшись на оперативный простор парочка своим экстравагантным видом вызвала фурор среди местного населения.      
При виде их стая бобров, сломав лбами свою же плотину, унеслась прочь. Рыбы выскочили на сушу и, бешено работая плавниками, учесали в чащу. Стоящая на берегу цапля, забыв, что умеет летать, бегом ломанулась в камыш. Но Грине было не до красот природы. Он коршуном взлетел на одинокую сосну и затаился.
Из йети коршун не получился. Она добралась ровно до середины ствола и рухнула, разрушив муравейник и надежды муравьев на спокойную жизнь.
Каприз фортуны не сломил гоминоидова упорства. Снежная человечина обнажила свои клыки и принялась грызть невкусную древесину. Дело продвигалось так споро,  что отставший от стаи бобер, проходящий мимо, сдох от зависти. Гриня, дрожа всей сосной, с ужасом наблюдал за приближеньем конца. Вот ствол сгрызен наполовину, вот на три четверти… Послышался треск… Гриня почувствовал, что падает, зажмурился и…
… проснулся в своей спальне! Лунный свет пробивался сквозь неплотно задернутые шторы. Ходики мерно отсчитывали секунды. Комната дышала миром и покоем. Гриня повернулся на другой бок и обнял мирно сопящую жену. Рука его укололась о щетину на родном теле. «Ах ты, етя моя, етя! – с нежностью подумал Гриня. – Опять тебя брить пора!»
Он поворочался еще немного и затих.


© Дмитрий Г.Донской