карусель

Сколько лет на ярмарке площадной
(не считая пальцы растопырь)
Табуны облупленных лошадок
Круг за кругом забивали в пыль
И идейных, и героев тыла,
Тех, кто «до» и тех, кто «после» сел —
Нас с горшка по шляпки закрутила
В крышку гроба эта карусель.
Но тогда, в краснознаменье славном,
Для еще безмозглой детворы
Карусельщик не был самым главным —
Он лишь проворачивал валы
Коммунальной бытности и зорко
За порядком наблюдал потом —
Чтобы лето пахло газировкой,
А зимой за домом был каток.

Дворничьих, почти не обрусевших,
Четверых сопливых татарчат,
Как и лихоборских, карусельщик
Без разбора так же привечал.
В вечном дефиците изобилий
На покушать и других забав,
Все мы одинаково любили
Липкий вкус ирисок на зубах.
Прятались пугливо в коридоре,
Если отловив, но не того,
Вытирал хохлу татарин-дворник
С подбородка сопли рукавом,
Но особой не считали шкодой
Своровать в коптёрке солидол
Для того, чтоб старый ржавый «школьник»
Стал «орлёнком» с кожаным седлом.

Уж не знаю как по всей России
Управлялись с этим помелом —
Быть евреем было некрасиво,
Но ругать их — вовсе западло.
В свете исторических вращений
Карусели помню, всё сложив —
В первый раз я получил по шее
От отца как раз за слово «жид».
Не было для разности причины —
В совпаденьи судеб и харизм
Всех нас одинаково учили
Верить в карусельный механизм
На квадратных метрах коммуналки
(не считая Нинкиных хором)
Каждый год был, в общем, одинаков
В плане именин и похорон.


Лишь соседки дружно причитали,
А постарше — так плевали вслед.
«Три звонка» — да кто их там считает,
Если ночью и навеселе —
К Нинке часто разные ходили
(говорили, что «обком-профком»),
У неё был даже холодильник,
Телевизор и магнитофон.
И когда, отвязано шикуя,
Нинка принимала старичков,
В ванне пахло яблочным шампунем,
А в иконостасе стульчаков
За закрытой дверью туалета
Потный хахаль, всякий раз другой,
Без штанов краснел среди портретов
Чуть ли не всего политбюро.


***
Странно знать, что в нашем детстве странном, приучая к странным же вещам, Карусельщик не был самым главным и уже тогда нам всем прощал, что с его лошадок «нате вот те» мы, уздечкой не испачкав рук, оскользнувшись в собственной блевоте, не уйдём на следующий круг.

***
Мы не то, что наши предки
Сотню лет тому назад,
Нам не русская рулетка
Застит истиной глаза,
Не угрюмое веселье
Нажимает на крючок —
Нам азарт на карусели
Разжижает мозжечок.
И, имея против веры
Склонность к свальному греху,
Мы давно без револьвера
Выясняем ху из ху,
Кто за кем и сколько между
Тех, кто мог бы, но не стал —
Нас по жизни центробежность
Расставляет по местам.

Тот, кто выхлопом эмоций
Не испачкает белье,
Утром в голос посмеётся,
Ночью вволю поблюёт,
А на завтра, курам на смех,
Может в рамочке висеть —
Кто ж считает, скольких насмерть
Укатает карусель?
И, мусоля в жидком чае
Жизни выжатый лимон,
Мы стремительно мельчаем
(каждый год на миллион),
Потому как в процедуре
Укрощения сердец
Крупным оптом пуля — дура,
Карусельщик — молодец.