ИЗОБРЕТЕНИЕ

          Эдуард Карлович являлся противником сверхурочной работы. Над многими столами ведомства красовался один из пунктов его тайной гордости: принадлежащий ему афоризм «работе – рабочее время». Сам он покидал кабинет ровно в семь вечера. Зато на работу приезжал на час раньше. Вот и в это утро, проходя мимо оживших кабинетов, он с удовольствием подумал, что у хорошей идеи всегда найдутся сторонники. Он ещё причёсывался перед небольшим зеркалом в бронзовой оправе 19 века, когда прозвучал телефонный зуммер. Речь собеседника была немного сбивчивой, но внятной. Быстро ухватив суть дела, Эдуард Карлович перебил звонившего: 
— В чём принципиально состоит изобретение?
— Да в том-то и дело… — забубнили на том конце провода. В ответ Эдуард Карлович с присущим ему чувством юмора, которым он тоже втайне гордился, задал собеседнику вопрос: 
— А вам не кажется, что вы несёте околесицу? — порекомендовал переключиться на действительно значимые задачи и продолжил подготовку к работе. Через какое-то время, однако, он обнаружил, что сидит праздно, уставившись в точку на стене. Тогда он встал и начал расхаживать по просторному кабинету. Потом начались вещи невиданные и неслыханные. Для начала Эдуард Карлович отменил совещание, к коему больше месяца готовились все отделы. Затем, никогда не пьющий на работе, он ошеломил секретаршу просьбой принести лимон, коньячный фужер, собственно коньяк, и затих в недрах кабинета. Ближе к обеду Эдуард Карлович дал распоряжение заму отправиться вместо него на ответственную встречу в одну важную контору, а сам отбыл, не сообщив куда именно. Позже говорили, что его видели в одном из городских парков, где он сосредоточенно кормил уток в пруду. Вернувшись к вечеру, Эдуард Карлович сразу же попросил соединить его с утренним абонентом. Пообщавшись с ним, Эдуард Карлович попросил секретаршу повторить утренний фокус с коньяком, отпустил её домой, а сам допоздна оставался на рабочем месте.
       
          Поздно вечером третьего дня в его кабинет вошёл посетитель с коричневым портфелем. И портфель и портфеленосец показались Эдуарду Карловичу ужасно знакомыми. Во-первых, он сам был обладателем портфеля этого образца лет тридцать назад. Во-вторых, его владельца Эдуард Карлович явно где-то видел. Видел! Настолько знакомы были ему прямая спина, светлые глаза, что держали взгляд визави, не давая ему ускользнуть, и уверенно-осторожная манера держать себя. Портрет портила только причёска: поперёк мощного лысого черепа протянулось несколько идеально-параллельных прядей. «Уж лучше бы под ноль остригся…», мелькнуло в голове у Эдуарда Карловича. Для виду он ещё полистал бумаги, давая гостю время освоиться, а себе — освежить намеченный план разговора.
— Я готов ответить на ваши вопросы — раздался спокойный голос. И весь план полетел к чертям. Этот левша выбил-таки его из колеи. Поэтому собственный вопрос Эдуарда Карловича удивил: 
— Скажите, а как вам пришло в голову…?» — тут он замялся, но собеседник непринуждённо перехватил нить разговора. 
— Честно говоря, не помню. Но эту идею я активно обдумывал около двух лет. Крутил, так сказать, вертел со всех сторон.
— А как вам удалось зарегистрировать заявку?
— Я – бывший офицер. И как военный человек, я привык ставить цель и добиваться её. Это было нелегко, но сила убеждения и уверенность в собственной правоте привели к нужному результату. Я прекрасно осознаю весь масштаб и значимость своей работы для народного хозяйства страны. И нисколько не сомневаюсь, что моё изобретение привлечёт внимание самых первых лиц государства.
— «А ведь дядя-то с приветом… и я тоже скоро двинусь», заторможенно переваривал услышанное Эдуард Карлович. Твёрдый взгляд упёрся в его опустелые глаза:
— В моей идее нет ничего выдающегося. Она летала в воздухе, и я был обязан употребить её на благо. Поскольку считаю себя патриотом и пассионарием — тут гость в течение минуты чётко и ясно развил тезис о том, почему его следует относить именно к этой категории граждан.
— "… а не вызвать ли охрану… и не турнуть ли отсюда этого малахольного пассионария..." — в то время, пока в мозгу Эдуарда Карловича проносились разлохмаченные мысли, вслух он спросил: 
— Где вы остановились?
— Нигде. Как только поступил приказ, то есть приглашение, я немедленно выехал прямо к вам.
— Вот как? Так-так-так… куда бы вас устроить? Сейчас я распоряжусь… — Эдуард Карлович совершенно забыл, что секретаршу он уже отпустил.
— У меня есть предложение. Я могу переночевать прямо здесь, на диване. Постельные и туалетные принадлежности при мне. К тому же, здесь охрана, и мои документы будут в полной безопасности.
— Вы можете их положить в мой сейф,- продолжал нести любезности Эдуард Карлович.
— Самый лучший сейф себе – я сам,- пошутил гость, и рассмеялся баритонисто и приятно. — А вы можете позвонить мне в любой момент и задать соответствующие вопросы. — Он абсолютно не сомневался, что драгоценные часы ночного отдыха Эдуард Карлович посвятит изучению его бреда. И действительно, всю ночь Эдуард Карлович изучал этот бред. К рассвету он начал понимать, о чём, как, а главное, кого следует поставить в известность.

          Через несколько дней он и его гость получили приглашение на аудиенцию в очень высокую инстанцию. Устроившись на любезно предложенном месте, Эдуард Карлович огляделся, и у него снова кругом пошла голова. Его гость и хозяин кабинета были похожи как две перчатки, только старая и новая! Всё, что ему показалось знакомым в госте, всё он увидел в хозяине очень высокого кабинета – и выправку, и цепкий взгляд, и особую подтянутость. Аудиенция не затянулась. Задав лаконичные, точные вопросы и получив такие же ответы, в основном от изобретателя, очень высокий человек обратился к гостям со словами вежливой благодарности, распрощался, и они были свободны. На улице изобретатель сообщил Эдуарду Карловичу, что как раз успевает на свой поезд. Последовали ещё одно выражение вежливой благодарности, ещё одно рукопожатие, и гость испарился. А осадочек остался… точнее, это было чувство жгучей досады. Да отчего же? А оттого, что внутри Эдуард Карлович понимал: его роль в этом невероятном спектакле закончена. И роль эта называлась «кушать подано»...

          На самом деле, расстраивался он напрасно. В следующем акте этой пьесы происходили вещи самые прозаические. Вскоре после их ухода из очень высокого кабинета туда пригласили специалиста аналитического отдела. Когда тот предоставил необходимые расчёты и комментарии, очень высокий человек поднял трубку телефона без номерного диска. В трёх предложениях изложив суть дела, очень высокий человек два раза сказал «так точно», и один раз «есть». Затем на совещание в очень высокий кабинет явились представители юридического департамента, МИДа, Академии Наук и других необходимых служб. Всех специалистов ознакомили с вопросом, снабдили документами, перед всеми поставили конкретные задачи. Рабочая машина взяла в карьер приемисто и бесшумно. На её пути встретилось только одно незначительное препятствие, но мир учёных имеет свои особенности, которые были грамотно и своевременно учтены.
          После этого почти ничего не происходило. Потом, через пару месяцев, Эдуарда Карловича в срочном порядке отправили на очень ответственную работу куда-то в Южную Америку. А в Академии Наук появился новый президент. Его предшественник подал в отставку в связи с неожиданным, но весьма серьёзным недомоганием. 

          Через какое-то время зарубежные средства массовой информации на все голоса задудели о шумном скандале. Часть именитых членов Нобелевского Комитета из Европы и Северной Америки покинула эти почётные ряды, а свято место заняли представители бурно развивающихся сообществ Азии и Африки. Но громыхание нобелевской грозы прошло стороной. В стране кипела своя жизнь. СМИ с удовольствием цитировали выражение «кто первый соскочил, того и тапки», которым президент, склонный к насмешливой мудрости своего народа, в очередной раз утёр нос спесивым недругам страны. Зенит, усиленный легионерами со всех континентов, одну за одной одерживал головокружительные победы. Телевидение запустило два новых проекта: Дом-5 «Арктика» и «Дом-6 «МКС». Прокладки обрели третью пару крылышек. Подоспела очередная пенсионная реформа. Министерство образования рекомендовало к чтению в учреждениях дошкольного воспитания журнал «Человек-паук» — последние два события вызвали жарчайшие дебаты в обществе. И на этом кипучем фоне почти незамеченной прошла информация о том, что в число нобелевских лауреатов попал наш соотечественник. Между прочим, гость Эдуарда Карловича. Узнал ли Эдуард Карлович об этом?

          Последней точкой в этом деле стала мемориальная доска. Она облагородила скромный дом в районном центре к югу от столицы. Доска гласила, что в этом доме в течение нескольких лет жил и работал выдающийся деятель современности, гражданин,  патриот и лауреат Нобелевской премии – изобретатель колеса.