Восемнадцать с половиной мгновений года

Достав тушенку и гармошку,
заныкав водку за обшлаг,
сказал Исаев: на картошку
пойдет на лыжах пастор Шлаг.
И выдав оному галеты
и к двери подтолкнув рукой,
достал советские газеты,
где год стоял сороковой.
И сев вальяжно у камина,
он прочитал в который раз,
как славный мальчик Буратино
сдав папу Карло землю спас.
А пастор Шлаг шагая бодро
давно поднялся на Эльбрус
и в ожиданье новых вводных
слал донесения в Союз.

В Союзе было неспокойно.
В Кремле неделю все верх дном,
пропал отчет об сверх удоях
сгущённым цельным молоком.
Давно посажен был министр,
расформирован был колхоз,
в котором недо коммунисты
коров доили а не коз.
Решали данную проблему,
кого казнить, кого в Гулаг,
а тут совсем уже не в тему
шлет донесенья пастор Шлаг.
Ответ был выдан однозначно
вернутся к Штирлицу в Берлин
и код Давинчи семизначный
вручить при помощи картин.

А Мюллер с Борманом в Берлине
давно решили для себя,
что уплывут на бригантине
под светлый праздник октября.
И подготовив отступленье
в пурпур покрасив паруса,
они в камине жгли поленья
и пили «аспирин упса».
А Штирлиц, рядом у камина,
из спичек собирал портрет,
то получался Буратино,
а то мужик преклонных лет,
не получался только ежик
и Штирлиц думал про себя,
что уплывет наверно тоже,
но в середине декабря.

А за окном стояло лето
и дождик лил как из ведра,
но пастор Шлаг плевал на это
и шел на лыжах в никуда.
Его вело заданье центра
и он как старый патриот
приняв на грудь чуть-чуть абсента
идеи фикс тащил в народ.
В Женеве, Вене и Париже
он выступая пред толпой
всегда вострил куда-то лыжи
и звал зачем-то за собой.
Он целый год бродил в Европе
и наконец попал в Берлин,
но как сказал товарищ Йоффе
маразм совсем не истребим
Но пастор сделал все же дело
и Штирлиц код узнал вполне,
пусть не Да Винчи и не целым
но все же мог звонить жене.