Жил я с матерью и батей...

        
Жил я с матерью и батей на Арбате, весь в долгах,
Став народным  депутатом, —  я  при власти и деньгах.
Не нужны  мне больше слава, Мерседес и прочий понт,
Призывает меня лидер  вместе с партией   на фронт. 
 
Я ещё вчера с похмелья,  прибыл  в Думу заседать,
Предварительно в буфете принял водки  капель пять.
До обеда обсуждали  тощий   пенсионный  фонд.     
Тут Грызлов нам объявляет:  «Собирайтесь все на фронт».
 
Как же так, неправда братцы, он наверно пошутил,
Ведь ещё совсем недавно он  про отпуск говорил.
Мы листали с  милкой  атлас,  где комфортней отдыхать,
А теперь,  не хрен собачий  — призывают воевать.
 
Стало тошно мне ребята, и  не мил мне белый свет,
Говорит сосед что слева: «У тебя брони то нет».
А сосед, который справа, все смеялся и шутил,
Все про танки и окопы,  про больницы  говорил.
 
Как же точно он, зараза, наперед всё угадал,
Получилось,  как Высоцкий про  солдата  написал:
Я лежу, блин,  в медсанбате, и не мил мне белый свет,
Говорит сестричка Клава:  «У тебя ноги-то нет».
 
Ну и дальше, все как в песне, не уведешь, мол, жены,
Посмотрел бы ты товарищ на себя со стороны.
Если б был я не калека, и слезал с кровати вниз,
Я б тому, кто фронт затеял, просто глотку перегрыз.
 
От отчаяния и боли, от тоски я   зарыдал, 
Тут сестричка заявляет: «Путин доктора прислал».
Входит врач с огромным шприцем, вместо иглы острый штык.
Со всей  дури мне втыкает   этот штык под  самый  дых.
 
Что мне Клава, что мне слава, медсестра и белый свет,
Спит сосед, который справа, тот, что слева   ещё нет.
Мы сидим себе в Госдуме, тишина и благодать.
Кто-то   в бок меня толкает:  «не храпи, едрена  мать».